Прагматизм российской политики на Ближнем Востоке

«Западу было бы логично тщательно выбирать вопросы для сотрудничества с Москвой, отдавая предпочтение тем, в решении которых Кремль по-настоящему заинтересован», - пишет Николай Кожанов на британском портале «Chatham House»

Кремль использует свое присутствие на Ближнем Востоке в качестве рычага давления, чтобы решать свои более масштабные проблемы с Западом. Но это не исключает создание полезных партнерств — если подходить к этому вопросу осторожно.

Главная цель России в ее контактах на Ближнем Востоке заключается в том, чтобы оказывать давление на Запад, поскольку содействие Москвы способно сыграть ключевую роль в решении важных вопросов, таких, как иранская ядерная проблема, сирийский конфликт, стабилизация в Афганистане и действия боевых джихадистских группировок. Ее ближневосточная активность также является элементом стратегии, нацеленной на избежание международной изоляции из-за санкций, введенных по причине украинского кризиса. Она может быть полезным партнером в этом регионе, но лишь в том случае, когда ее интересы совпадают с целями международного сообщества.

Где это работает

Россия сумела убедить мировое сообщество в своей незаменимости при решении важных ближневосточных проблем. Участие Москвы в работе группы 5+1, ведущей ядерные переговоры с Ираном, — это часть такого замысла. Организованная ею «глобальная встреча» членов сирийской оппозиции с представителями режима Асада в январе месяце, а также периодические всплески поддержки двухгосударственного решения израильско-палестинского конфликта точно также идут в русле главной цели — сохранять рычаги влияния. Даже скромные результаты таких усилий Москва зачастую выдает за значительные достижения российских посредников.



Российское участие не всегда пагубно. В марте спецпредставитель ООН по Сирии Стаффан де Мистура (Staffan de Mistura) заявил, что Россия может быть полезной, потому что только Москва и Тегеран способны говорить напрямую с Башаром аль-Асадом (Bashar al-Assad). Он также положительно оценил российские усилия по организации вышеупомянутой встречи в Москве. В дополнение к этому некоторые высокопоставленные руководители из ЕС видят в Кремле важного игрока в составе ближневосточного квартета по Палестине. Но ни один из этих конфликтов не будет разрешен в ближайшее время, и в этом отчасти заключается проблема российского участия.

Москва не всегда заинтересована в эндшпиле в ближневосточных партиях, поскольку она использует существующие там проблемы в собственных интересах. Что касается Палестины, то Кремлю важнее создавать шумиху в сфере дипломатии, а не действовать в направлении реального урегулирования. Очевидно, что российского влияния и экономических ресурсов недостаточно для того, чтобы привести стороны к соглашению, но Кремлю выгодно даже простое участие. Решение проблемы будет автоматически означать, что Москва больше не нужна.

Между тем, российские власти не хотят жертвовать своими политическими и экономическими связями с Израилем. Объем двусторонней торговли в 2014 году достиг 4,6 миллиарда долларов. Российские предприятия заинтересованы в некоторых технологиях и оборудовании, которое может поставить Израиль. Поэтому Израиль соблюдает нейтралитет по поводу действий Москвы на Украине и воздерживается от введения санкций по примеру Запада. Но любая активизация российских усилий по достижению палестинской независимости может вынудить Израиль пересмотреть свои отношения с Москвой.

Тесные контакты с ближневосточными странами также позволяют России разубеждать региональную элиту в целесообразности вступления в антироссийский лагерь. Например, Москва тепло приветствовала усилия Египта по диверсификации внешней политики и выводу ее из-под влияния США, а Путин поддержал такие действия во время своего февральского визита в Каир. Москве удалось заручиться определенной поддержкой Египта, Израиля и Турции, поскольку эти страны дали понять, что возражают против западных санкций в отношении России.

По-прежнему полезна?

Внешнеполитические мотивы России на Ближнем Востоке не исключают сотрудничество с Москвой по региональным вопросам. В действительности, русские доказали, что они могут быть в некоторой мере полезны при разрешении ряда региональных кризисов, например, в случае сотрудничества с международным сообществом по иранской ядерной проблеме.



Министр иностранных дел Сергей Лавров в 2012 году выдвинул ряд предложений по урегулированию ядерной проблемы с Ираном, и это заложило основу для нынешнего раунда переговоров. Сейчас русские работают над тем, чтобы наладить эффективный диалог между иранскими властями и Западом. Даже содействие России в строительстве атомных энергоблоков в Бушере некоторые аналитики считают положительным моментом, поскольку это помогло, по крайней мере, временно, снизить опасения по поводу иранских требований о предоставлении технологий для производства собственного ядерного топлива. По мнению тех же аналитиков, российско-иранское соглашение создало условия для вывоза иранского гексафторида урана (он используется в процессе обогащения) за пределы Ирана.

В данном случае ключом к успеху стало то, что Москва была реально заинтересована в достижении результата, а не только в самом процессе. Вооруженный атомной бомбой Иран — это для Москвы неприемлемо, поскольку такая ситуация изменит баланс сил в регионе и подтолкнет другие, даже менее устойчивые ближневосточные режимы к вступлению в ядерный клуб.

С учетом всего этого Западу было бы логично тщательно выбирать вопросы для сотрудничества с Москвой, отдавая предпочтение тем, в решении которых Кремль по-настоящему заинтересован. Например, точки соприкосновения можно найти в вопросах, касающихся сдерживания ИГИЛ и стабилизации обстановки в Ираке. Афганистан и в меньшей степени Сирия также создают возможности для диалога, нацеленного на достижение конкретных результатов.





Читайте также: 


Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.