Не будите во мне шатуна

11 декабря – день рождения великого писателя-метафизика Юрия Мамлеева. Мы его помним и любим за то, что он не побоялся показать нашу изнанку – страшную, жуткую, реальную.





Человек-реалист

Читать его рассказы его порой невыносимо. Но это – важный тест: наивным - чтобы проснуться, познавшим страх подпола – убедиться в своих интуициях.

Потому что сложно смириться с тем, что реальность – это не красочные рождественские вывески на кофейнях, а спившийся в подворотне ангел, не принцы-метросексуалы на голливудских конях, а живодеры, убивающие людей чтобы постигнуть тайну смерти. Или – просто потому что захотелось. В мире, который описывает Мамлеев, психиатр не придет на помощь.

Это не нуар и не «чернуха», а воплотившееся в материю подполье Достоевского, из которого полезли чудища.

Абсолют в этом мире, поясняет ангел, скучает, и нисходит до Ничто. «…мир этот еще существует только потому, что стремление Бога к самоуничтожению уравновешивается отчаянной жаждой тварей — мутных частиц Его самого — подняться обратно вверх».

Как говорится в «Шатунах», «Клавуше с трудом давалась жизнь без объективизированной нелепости».

Писатель наследует в этом смысле великим писателям ХХ века - Гессе и Томасу Манну, которые размышляли над тем, что может немецкий дух в исторической перспективе, отмечает Бударагин. «Мамлееву интересен русский дух, национальное измерение не советского опыта. Проще говоря, реальность для писателя - это все же реальность, но достроенная, через призму взгляда на проблему, которая была для него ключевой. Ее можно описать так: где пределы? Где пределы высокому и низкому? Куда русский человек может упасть и вознестись, если утерян религиозный духовный опыт?».

В «Шатунах» очень много отсылок к Федору Михайловичу – тема топора и убийств, светлый Алеша, который в итоге ушел в "древнее христианство", сошедший с ума старик, полоумные бессильные женщины. Вот только раскаяния там уже нет – подпол открыт.

Впрочем, по оценке Бударагина, сравнение с Достоевским все же ошибочно, поскольку проблематика Достоевского - это религиозный человек, путь к святости. «Мамлеев говорит о другом. Его герой оторван от мира и пытается вернуться в него, воплотиться - через боль и ужас. Но Бога в мире больше нет. Нет и человека. Есть что-то иное, над- или под- человеческое. Реально ли оно? Более чем».

Кто это?

Личность, права человека, гражданское общество – что это? В мире Мамлеева любые концепты рассыпаются, даже расшатывать их не нужно.

Услышать, как голос из подполья называет тебя дураком, это только начало. Дальше – либо стать куро-трупом, либо садистом, либо самоублажаться в своей «яйности» (фитоняшки и селфогоны, это о вас):

Мир за вывесками «Старбакс» может оказаться поистине монструозным. Для этого не нужен зомби-апокалипсис – достаточно предоставить человека «Эху Москвы» или новостной ленте «Медиаметрикса», как он откроет в себе этот подпол. Люди едят друг друга, совокупляются в грязных подворотнях – все то, что уже существует в мире СМИ. «Вести» морщатся, а показывают.

Этот мир – хрупок, говорит нам Мамлеев, и Постмодерн не имеет ничего общего с московскими праздниками варенья. Если Василий Розанов говорил нам о «человеке с содранной кожей», то Мамлеев – о вывернутой наизнанке душе.

Падов встал на ноги и, шатаясь, вышел из канавы... Так и пошел вперед, с выпученными глазами, по одинокому шоссе навстречу скрытому миру, о котором нельзя даже задавать вопросов... нельзя даже задавать вопросов…».

Софья Метелкина





Читайте также: 


Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.